Владыка вод - Страница 61

— А таких. Она думает, я ее не помню… Сколько людей из-за нее… — договорить Горлохват не успел: выпрямившись, как пружина, Смел изо всех сил запечатал ему рот кулаком.

Недаром опасались бешеного в гневе Смела рыбацкие мужики. Ростом он невелик был, и легок, но когда бил — дикая сила бралась в нем откуда-то. И Горлохват, на голову выше Смела и тяжелее вполутора, отлетел к стойке, трахнулся об нее головой и остался лежать, одурело вращая глазами и хватая воздух разбитым ртом. Топорик его отлетел в сторону, где был мгновенно подхвачен Смелом, поскольку четверо-пятеро посетителей привстали, готовые защитить Горлохвата.

— Всем сидеть, — прошипел Смел, задыхаясь. Те задержались, не отрывая от Смела глаз. А он схватил девицу за руку и, пятясь, прикрывая ее собой, вышел на улицу.

— Где твой дом?

— Там, напротив… — девица дрожала всем телом.

— Не трясись. Пойдем скорее отсюда.

Дверь скромного домика оказалась заколочена большими гвоздями. Смел пустил в ход топорик и они вошли в нежилую комнату, холодную, пыльную, с застоявшимся запахом пустоты. На столе так и стояла дорожная корзина, с которой юная красавица собиралась бежать из Овчинки. Смел запер дверь на засов и стал оглядываться, подыскивая, что бы таким подпереть ее для надежности. От этого занятия его оторвал голос девицы, которую он так и не придумал, как называть. Надо бы как-нибудь по-городскому. Ему нравились тамошние имена.

— Можно, я переоденусь?

— Давай, давай, — он стал двигать к двери тяжелый шкаф.

Вот теперь можно ждать гостей. Смел не сомневался, что они будут. И знал, что долгой осады ему не выдержать — не еды у него, ни питья. А, Смут тебя забери! Опять попал в переделку… Одна надежда — на Верена со Сметливом. Хватятся же они в конце концов. Хотя… Что они смогут сделать? Против целого селения?

От мрачных раздумий отвлек его шорох, и он поднял глаза: в комнату вошла девица. Она сменила свои лохмотья на простенькое голубое платьице, наспех причесалась, обула легкие туфельки, сплетенные из полосок кожи. И он увидел такое нежное, испуганное и беззащитное существо, что почувствовал, как самого душит нежность. А поскольку к подобным чувствам был непривычен, то сжал кулаки и забормотал угрожающе:

— Я вам покажу, хвосты собачьи… Попробуйте троньте… — и понял вдруг с пронзительной ясностью, что даст избить и убить себя, примет любые муки, но никому не позволит ее обидеть.

Она как будто прочла все это в его глазах, потому что вдруг подошла, уткнулась головою в грудь и горько, по-девчачьи расплакалась. Смел одной рукою обнял ее за плечи, а другой неумело погладил ее по голове, приговаривая:

— Ну что ты… Да ладно тебе… Никто тебя не тронет…

Но плакала она, как оказалось, не о том. Не отрываясь от его плеча, сквозь плач, она невнятно выговорила:

— Так значит, это не сон был, да? Про горы и… и про камни?

Смел тяжело вздохнул. Прижал ее к себе покрепче.

— Ничего, ничего… Ты не виновата.

— Ведь я же не знала, не знала! Я думала — сон! — девица захлебывалась слезами и пристукивала кулачком по его плечу. — Ты веришь мне? Веришь? — она подняла к нему мокрые глаза, полные отчаянья и надежды.

— Конечно, верю…

После этих его слов девица немного успокоилась, села, всхлипывая, на пыльную скамью. Сказала горько:

— Я ведь и тебя хотела… как всех…

Смел поежился, вспомнив минувшую ночь, но пересилил себя и ответил бодро:

— Ну, на меня у тебя силенок не хватило.

— А почему? — широко раскрыла она глаза, голубые как небо после дождя.

— Да потому… — начал он, намереваясь отшутиться, но не успел: с предсмертным звоном вылетело оконное стекло и по полу, грохоча, покатился булыжник.

Сметлив и Верен шли в «залу», гадая: куда мог Смел запропаститься в такую рань? Вчера он предупредил, что ужинать не выйдет — дескать, устал, спать пораньше ляжет. Утром же, когда заглянули позвать его на завтрак, нашли постель заправленной, а комнату — пустой. Главное — и хозяин утром не видел, хотя встает ни свет ни заря. А теперь уже вон — обед… Куда ж его Смут унес, этого Смела?

Они сели за стол, строя разнообразные догадки и смеясь, но Сметлив вдруг указал Верену глазами в сторону стойки. Верен обернулся и поймал злобный взгляд Горлохватихи, вытиравшей за стойкой большое блюдо из обожженной глины. Самого хозяина видно не было. Верен отвернулся и вполголоса спросил у Сметлива:

— Чего это она?

— Сейчас узнаем, — так же тихонько ответил Сметлив и громко обратился к ней: — Хозяйка, а хозяйка! Ты, случаем, товарища нашего не видела? С утра пропал куда-то…

Горлохватиха одарила его таким же взглядом и буркнула что-то под нос, делая вид, что сильно занята блюдом.

— Не понял! — Сметлив был добродушен и терпелив.

Хозяйка со стуком поставила блюдо и заорала, вызверившись:

— Не видела, и видеть не хочу!

— Вот вам, не угодно ли… А что так?

— Мы с колдунами не знаемся! — Горлохватиха так орала, что жилы на шее чуть не лопались. — И нечего к нам нечисть таскать!

— Постой, постой… — Сметлив насторожился. — Ты о чем? Какую нечисть? Объясни толком.

— Вот такую! Которая по горам шляется! — Горлохватиха неожиданно всхлипнула: — Дерется еще… Ну ничего, наши мужики ему покажут, где у рака задница!

Сметлив и Верен уже стояли за своим столом, вслушиваясь в ее неразбериху. А при последних словах Верен метнулся к стойке и схватил хозяйку за руку:

— Где он? Говори!

— Не хватай! — она пыталась вырваться.

— Где он, я спрашиваю?

— Там, — она махнула свободной рукой. — Напротив…

Они побежали к выходу, а Горлохватиха злорадно проорала им вслед: «Да не спешите так! Там на всех хватит!»